— Так нельзя, — объяснил он. — Мы не можем вести себя подобным образом.

Энди видел, что она поняла его, потому что отошла еще дальше. На ее глазах показались слезы. Нижняя губа задрожала.

— Дженни, я не хотел тебя обидеть. Ты — мой единственный Друг.

— Друг?! — воскликнул она.

Энди кивнул.

— Мой самый близкий друг. Ты поверила мне, когда не верил никто, и я никогда не забуду этого. Я люблю тебя как друга и буду любить всегда. Но мое сердце принадлежит Нелл.

Девушка беззвучно заплакала.

— Дженни, — Энди протянул к ней руку.

— Не трогай меня! — Она ударила его по руке.

— Дженни, прошу, пойми меня.

Не сводя с Энди глаз, она попятилась от него. Ударившись о дерево, Дженни поморщилась от боли и, не сдерживаясь, разрыдалась. Ее ноги подкосились, и она опустилась на землю у подножия дерева.

— Дженни, я не хотел тебя обидеть, но я не знаю, что еще сказать. — Он сделал шаг в ее сторону.

Она сверкнула глазами и, словно дикий зверек, который обороняется лапой, вытянула вперед руку. Медленно поднявшись, она сквозь слезы произнесла:

— Я тебе помогу. Скажи своему единственному другу «прощай»! — и бросилась прочь. Энди слышал, как, продолжая рыдать, она выбежала из леса. Ей не сразу удалось открыть сломанную дверь, закрыть ее тоже оказалось непросто. После того как дверь захлопнулась, плача больше не было слышно.

Глава 25

Собрания колонистов, обосновавшихся в Бостоне, и церковные службы проводились под большим деревом — в поселке не было здания, которое могло бы вместить всех. Энди приходил на службу рано, как было принято в Эденфорде. Он здоровался с другими прихожанами, и ему отвечали вежливо, но холодно. Нелл и Дженни взяли за правило приходить позже. Это позволяло им сесть подальше от Энди. Хотя Дэвид Купер держался довольно дружелюбно, он ни разу не пригласил Энди сесть рядом с ним и его семьей, что, впрочем, было и к лучшему. Энди не знал, сможет ли он слушать проповедь, находясь рядом с Джеймсом. Трудно думать о возвышенном, зная, что твой сосед готов разорвать тебя на части. К началу службы рядом с Энди всегда оставались свободные места.

Его преподобие Хиггинсон был прекрасным проповедником. Хотя по сравнению с проповедями Кристофера Мэтьюза его речам, умным и поучительным, недоставало страстности.

Когда служба заканчивалась, все шли заниматься своими делами. Энди пожимал руки, отвечал улыбкой на улыбки — и уходил. По воскресеньям ему было особенно одиноко. В будние дни люди, пусть и не по своей воле, трудились с ним рядом.

В конце октября Энди Морган привел на службу своего приятеля Сазакуса. Появление смуглого полуобнаженного гостя вызвало в рядах прихожан некоторое смятение. Европейцы пока не знали, как относиться к индейцам. Большинство считало, что местные жители должны узнать об Иисусе, но на то есть миссионеры. Одно дело дать индейцам Евангелие, совсем другое — пригласить их на проповедь.

Дело было улажено, когда Джон Винтроп лично поприветствовал Сазакуса и пригласил Энди и пекота сесть рядом с ним. Энди положил свою Библию между собой и Сазакусом и показывал ему нужное место в тексте, хотя индеец не умел читать. Сазакус обратил внимание на кружевной крестик, который лежал в книге. Юноша нежно прижал его к груди, давая индейцу понять, что это одна из самых дорогих для него вещей. Во время молитвы он жестом подсказывал Сазакусу, когда нужно склонить голову и закрыть глаза. Сам он решил потихоньку проследить за тем, что делает его приятель. Тот сидел с открытыми глазами и добродушно ткнул Энди в бок, увидев, что тот подглядывает за ним.

Индеец стал постоянным гостем Энди по воскресеньям. Сначала они шли на службу, а потом проводили вместе весь день. Молодой человек пытался донести до индейца суть Евангелия, несмотря на то что его подопечный почти не знал английского. Занимаясь с ним, Энди выучил несколько слов и фраз на языке алгонкинов [99] .

— Господин Морган, можно вас на минутку?

Рабочий день уже закончился, и Энди покрывал тростником крышу своего вигвама, который был построен одним из последних. Он обернулся и увидел Джона Винтропа.

— Да, губернатор. Чем я могу вам помочь?

Губернатор колонии был серьезен. Судя по всему, разговор предстоял непростой. Энди слегка встревожился. Вдруг он заговорит о Нелл и Дженни? Или попросит больше не приводить Сазакуса на проповеди?

— Запасы продовольствия на исходе, — сказал Винтроп.

Энди вздохнул с облегчением: разговор не касался его личных дел.

— Зиму нам не продержаться.

Это звучало как приговор. Не предположение, но утверждение. Зимой люди будут умирать от голода.

— Чем я могу помочь? — повторил Энди свой вопрос.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь уговорил пекотов продать нам еще кукурузы. Мы уже купили у них зерна, но нам нужно гораздо больше, — Винтроп наклонился к Энди. — Ты ведь дружишь с Сазакусом. Как ты думаешь, поможет он уговорить своих соплеменников продать нам зерно?

— Он хороший друг, — подтвердил Энди. — Его можно попросить о помощи.

Сазакус согласился помочь. Он, Энди и Винтроп провели переговоры с вождями пекотов о дополнительных закупках кукурузы. Но зерна, которое было у племени, едва хватало самим индейцам, и колонисты вернулись ни с чем.

И тогда губернатор отправил Энди в племя наррагансетт [100] . Молодой человек предложил Сазакусу поехать вместе с ним, поскольку это племя, как и пекоты, говорило на алгонкинском языке. Но при упоминании о них Сазакус с отвращением содрогнулся, и Энди решил не настаивать. К радости колонистов, он вернулся с сотней бушелей [101] зерна. Теперь у переселенцев было достаточно провизии, чтобы продержаться зиму, если «Лайон» вернется в срок.

— Тебе помочь?

Маршалл Рамсден наблюдал, как Энди устанавливает дверь в своей хижине. За его спиной стояла Мэри. Она улыбалась.

— Твоя помощь мне не помешает!

Вдвоем Маршалл и Энди установили дверь в коробку и посадили ее на деревянные петли.

— Дымоход обмазал?

— Вчера.

— А парусину еще не натянул?

— У меня ее нет.

— Ты что — не приберег для себя парусины?

— Свою я отдал вам.

Маршалл с интересом взглянул на юношу. Затем усмехнулся, покачал головой и потер подбородок. Энди оставался для него загадкой.

— Я был к тебе несправедлив, — сказал он.

— Нет, ты был прав. Я вел себя как настоящий идиот и испортил жизнь многим хорошим людям, таким же, как ты и Мэри. Я буду раскаиваться в этом всю жизнь.

— Но ты изменился…

— Слава Богу.

— Жаль, — сказал Маршалл. — Прежний Энди Морган мне нравился.

Энди в замешательстве посмотрел на него. Маршаллу только это и было нужно.

— Но я готов любить и уважать нового Энди Моргана. И хотел бы стать его другом.

— Я тоже, — сказала Мэри.

Все трое обнялись на пороге почти готовой хижины. Это был первый дом Энди. В тот вечер они ужинали вместе, рассказывая друг другу, что произошло в их жизни после того, как они расстались.

Энди узнал, что клейма на щеках Маршалла и Мэри открыли перед ними множество дверей. Хотя простой народ считал такие отметины позором, богатые пуритане видели в них свидетельство мужества и честности. Один состоятельный пуританин из Оксфорда убедил их отправиться в Новый Свет. Сам он уже одряхлел, и такое путешествие было ему не под силу, но ему очень хотелось внести свою лепту в создание нового общества, живущего по Слову Божьему. Он решил сделать это, оказав помощь молодой паре. Благочестивый меценат сказал, что снабдит их средствами, а они за это должны работать и рожать детей.

— Неужели он сказал, что вы должны рожать детей? — смеясь, переспросил Энди.

Маршалл кивнул, сделав большие глаза, а Мэри засмеялась и покраснела.